Увидеть сообщение от заказчика уже давно сданного проекта – тревожный звоночек. Сердце екает. Ничего хорошего такое сообщение не сулит. В лучшем случае «У нас появились новые данные, давайте их включим в текст, срочно-срочно, сколько стоит?» – ладно, текущие дела двигать всегда не с руки, но можно заработать. А то бывало «Все плохо!!! Тут обнаружилась фатальная, нет, ФАТАЛЬНАЯ ошибка, наша концепция СОВЕРШЕННО изменилась, мы все возвращаем, вы должны переделать!!!» – иногда и правда бывали ошибки, но чаще желание бесплатно проехаться по второму разу. Отказать-то нетрудно, но осадочек остается так себе.
В общем, открываю. А там –
люди отмечают, насколько хорошо структурирован текст
благодарю от всей души, приятно было работать
сделано и с душой, и с пониманием, и в срок
буду Вас рекомендовать и сама обращаться
Мурлыкаю, распушившись :-) Это я редактировала биографию маршала, дедушки заказчицы. Потрясающая жизнь – и очень сложный текст: 400 страниц, написанных еще в восьмидесятые годы (тяжелый канцелярит, великая Партия, армия-освободительница, гитлеровские полчища, американская военщина). Надо было перевести книгу на нейтраль, сделать читаемой и «вживить» туда воспоминания детей и внуков, написанные совсем другим языком. Получилось! Отдельное спасибо вам, френды, кто помог с набором текста – если бы не вы, в сроки я могла бы и не уложиться. Вот теперь ко Дню Победы выйдет хорошая книжка.
Это всегда слишком быстро. Что, уже? Тюльпаны отцвели, распустилась сирень? Эй, нельзя ли помедленнее?
Я ни разу не была тем, кто первым выходит из дома в футболке. Первым надевает сандалии на босу ногу. Устраивает первый пикник на свежей травке, тащит лимонад и бадминтон. Они уже в тренде, а я опаздываю! – это как-то свербит.
Зимой не так. Меня не будоражат чужие елки и гирлянды на окнах. Наоборот, нравится откладывать все это на потом, чтобы зимний дух не приелся еще в ноябре.
Не то весна. Другие уже в шортах на самокатах, а у меня лежат шарфы, стоят ботинки на меху. Пора жить, а я еще не готова.
Друзья собираются в Штаты по делам, на выставку. Это, сами понимаете, не до Питера на «Сапсане» доехать. Сначала визы: они живут в Москве, но получать их будут как-то через Эстонию, потому что в Москве на рассмотрение заявки официально отводится «до года». То есть им еще тащиться в Таллинн, тратить деньги и время без железной гарантии результата. Потом полет в Нью-Йорк и обратно – ну, про цены на такие билеты рассказывать не буду. Там еще добраться до Индианаполиса – внутренним рейсом или на арендованной машине. Потом сама выставка, потом назад.
И вот тут самый интересный момент в этой истории. Они люди относительно свободные, сами на себя работают. И вполне могли бы, вбухав столько денег и усилий в подготовку, прихватить еще недельку-другую после выставки и посмотреть окрестности – а там таки есть что посмотреть! Порыбачить на мичиганщине, постоять под Ниагарой, поваляться на лужайках Вашингтона. Но нет, надо быстро вернуться. Причина – а говорит человек честный и прямой, не склонный прятать истинные намерения: не могу пропустить День рождения отца.
Ой. Нет, я так не хочу. Надеюсь, там не ультиматум со стороны отца или других родственников, иначе жалко всю семью. Сама я такие ультиматумы буду ставить, только если за ближайшие 15-20 лет превращусь в совершенно другого человека. Сменю группу крови и психотип. Но даже если там такая большая любовь и искреннее желание самого взрослого ребенка, я все равно правильным ответом считаю такой: «Не дури. Давай езди, пока впечатления в голове помещаются и пока бюджет позволяет. Вернешься – отметим». Мне вроде уже не семь лет, чтоб считать свой ДР каким-то супер-событием, к которому приковано внимание всего мира. Я себя и так найду, чем порадовать. Или не найду. Или найду в другой день, не хуже этого. Тоже мне, большое дело.
Наконец ЖЖ начал воспринимать таблицы (хоть и кривовато), и я могу толком отредактировать давний пост.
Скорее всего, я изобретаю велосипед. Наверняка серьезные литературоведы давно мое «открытие» заметили, разобрали и обосновали. Но это мой велосипед, и я хочу честно изобрести его заново, не подглядывая в Гугл.
Итак, берем «За миллиард лет до конца света». Нарежем оттуда цитат (см. ниже таблицу, левый столбец). На что же это, спрашиваю я вас, похоже – лексически и ритмически? И то солнце у них там, то луна, то гроза. Да и осетрина… Пра-а-авильно, не узнать невозможно (см. теперь правый столбец).
Что же это получается, а?! Сенсация, шок! Стругацкие – плагиаторы?!
Ну конечно (натурально, как сказал бы М.А.Б.). «Мастер» был опубликован в 1966-67 годах в сокращенном варианте, а в 1973 году – полностью. Сюжет «За миллиард лет» родился в 1973 году, через год повесть была готова. По времени все совпадает великолепно.
Но причины, боги мои, причины?!
Может, сознательная небрежность: чертовщину, фактуру мы пропишем вполруки, можем вообще взять у старшего товарища – все равно книга не о том, это не главное. Мы про выбор перед лицом Вселенной – а это все так, позументы.
Мне симпатичнее всего версия инспирации. Всяк читатель после стоящей книги может почувствовать себя Пушкиным: «Душа моя, что за прелесть Бабушкин кот! Я перечёл два раза и одним духом всю повесть, теперь только и брежу Трифоном Фалалеичем Мурлыкиным. Выступаю плавно, зажмуря глаза, повёртывая голову и выгибая спину».
А если этот читатель – писатель, то обаяние прочитанного запросто пропитает новый текст, уж так крепок и привязчив аромат. Потом спохватились, должно быть – что ж это написалось, хоть три имени на обложку ставь! - да уж ладно, пусть.
Но скорее всего это было подмигиванием своему читателю, полу-фрондой: «Мы читали – ты читал, мы знаем пароль - ты тоже, мы одной крови, sapienti sat». Начало постмодернистских игр в цитаты и аллюзии. Теперь-то эти easter eggs изрядно протухли, а тогда были свежи.
| «...Белый июльский зной, небывалый за последние два столетия, затопил город. Ходили марева над раскаленными крышами, все окна в городе были распахнуты настежь, в жидкой тени изнемогающих деревьев потели и плавились старухи на скамеечках у подъездов. Солнце перевалило через меридиан и впилось в многострадальные книжные корешки, ударило в стекла полок, в полированные дверцы шкафа, и горячие злобные зайчики задрожали на обоях. Надвигалась пополуденная маета – недалекий теперь уже час, когда остервенелое солнце, мертво зависнув над точечным двенадцатиэтажником напротив, простреливает всю квартиру навылет. Малянов закрыл окно – обе рамы – и наглухо задернул тяжелую желтую штору. Потом, подсмыкнув трусы, прошлепал босыми ногами на кухню и отворил балконную дверь. Было начало третьего. |
Однажды весною, в час небывало жаркого заката, в Москве, на Патриарших прудах… В тот час, когда уж, кажется, и сил не было дышать, когда солнце, раскалив Москву, в сухом тумане валилось куда-то за Садовое кольцо, – никто не пришел под липы, никто не сел на скамейку, пуста была аллея. |
| И тут легкий сквознячок потянул по комнате, шевельнул сдвинутую штору, и яростное пополуденное солнце, ворвавшись в окно, ударило Игоря Петровича прямо по лицу. Он зажмурился, заслонился растопыренной пятерней, подвинулся в кресле и торопливо поставил рюмку на стол. Что-то с ним случилось. Глаза часто замигали, на щеки набежала краска, подбородок дрогнул. «Простите... – прошептал он с совершенно человеческой интонацией. – Простите, Дмитрий Алексеевич... Может быть, вы... Как-то здесь...» | Пилат поднял мученические глаза на арестанта и увидел, что солнце уже довольно высоко стоит над гипподромом, что луч пробрался в колоннаду и подползает к стоптанным сандалиям Иешуа, что тот сторонится от солнца. …Никто не знает, что случилось с прокуратором Иудеи, но он позволил себе поднять руку, как бы заслоняясь от солнечного луча, и за этой рукой, как за щитом, послать арестанту какой-то намекающий взор. |
| Только тут я сообразил, что во дворе у нас стоит какой-то необычный галдеж – толковище того типа, какое бывает на месте происшествия, когда милиция уже подъехала, а «скорая помощь» еще в пути. | …острым слухом уловил прокуратор далеко и внизу, там, где каменная стена отделяла нижние террасы дворцового сада от городской площади, низкое ворчание, над которым взмывали по временам слабенькие, тонкие не то стоны, не то крики. Закрываясь от пыли рукой и недовольно морща лицо, Пилат двинулся дальше, устремляясь к воротам дворцового сада, а за ним двинулся легат, секретарь и конвой. Было около десяти часов утра. |
| И вот они сидели и молчали. Прихлебывали остывший чай. Курили. Горело дрожащее золото окон в Доме быта, серпик молодой луны висел в темно-синем небе, с улицы доносилось отчетливое сухое потрескивание, – должно быть, опять жгли старые ящики. Вайнгартен зашуршал сигаретной пачкой, заглянул в нее, смял и спросил вполголоса: «Сигареты у кого есть еще?» – «Вот, пожалуйста...» – торопливо и тоже вполголоса отозвался Захар. Глухов кашлянул и позвенел ложечкой в стакане. | Небо над Москвой как бы выцвело, и совершенно отчетливо была видна в высоте полная луна, но еще не золотая, а белая. Дышать стало гораздо легче, и голоса под липами звучали мягче, по-вечернему. |
| 6. «...дверь лифта, загудел мотор. Малянов остался один. Долго стоял он на пороге Бобкиной комнаты, привалившись плечом к косяку и ни о чем, в общем, не думая. Появился откуда-то Калям, прошел, нервно подрагивая хвостом, мимо него, вышел на площадку и принялся лизать цементный пол. – Ну, ладно, – сказал Малянов наконец, оторвался от косяка и прошел в большую комнату. Было там накурено, сиротливо стояли три синие рюмки на столе – две пустые и одна наполовину полная; солнце уже добралось до книжных полок. – Коньяк унес... – сказал Малянов. – Это ж надо же! Он немного посидел в кресле, допил свою рюмку. За окном грохотало и фырчало, через открытые двери доносились с лестницы детские вопли и шум лифта. Пахло щами. Потом он встал, протащился через прихожую, ударившись плечом о косяк, выволокся нога за ногу на лестничную площадку и остановился перед дверью квартиры Снегового. Дверь была опечатана, и на замке стояла большая сургучная печать. Он осторожно коснулся ее кончиками пальцев и отдернул руку. Все было правдой. Все, что случилось, – случилось. Гражданин Советского Союза Арнольд Павлович Снеговой, полковник и загадочный человек, ушел из жизни». |
Итак, Степа застонал. Он хотел позвать домработницу Груню и потребовать у нее пирамидону, но все-таки сумел сообразить, что это глупости... Что никакого пирамидону у Груни, конечно, нету. Пытался позвать на помощь Берлиоза, дважды простонал: «Миша... Миша...», но, как сами понимаете, ответа не получил. В квартире стояла полнейшая тишина. «Что же это такое?!» – подумал несчастный Степа, и голова у него закружилась. Начинаются зловещие провалы в памяти?! Но, само собою, после того, как контракт был предъявлен, дальнейшие выражения удивления были бы просто неприличны. Степа попросил у гостя разрешения на минуту отлучиться и, как был в носках, побежал в переднюю к телефону. По дороге он крикнул в направлении кухни: – Груня! Но никто не отозвался. Тут он взглянул на дверь в кабинет Берлиоза, бывшую рядом с передней, и тут, как говорится, остолбенел. На ручке двери он разглядел огромнейшую сургучную печать на веревке. «Здравствуйте! – рявкнул кто-то в голове у Степы. – Этого еще недоставало!» И тут Степины мысли побежали уже по двойному рельсовому пути, но, как всегда бывает во время катастрофы, в одну сторону и вообще черт знает куда. Головную Степину кашу трудно даже передать. Тут и чертовщина с черным беретом, холодной водкой и невероятным контрактом, – а тут еще ко всему этому, не угодно ли, и печать на двери! То есть кому хотите сказать, что Берлиоз что-то натворил, – не поверит, ей-ей, не поверит! Однако печать, вот она! Да-с... |
| Позавчера, едва Вайнгартен принялся за работу, в квартире объявился этот самый рыжий – маленький медно-красный человечек с очень бледным личиком, втиснутый в наглухо застегнутый черный костюм какого-то древнего покроя. Он вышел из детской и, пока Валька беззвучно открывал и закрывал рот, ловко присел перед ним на край стола и начал говорить. Без всяких предисловий он объявил, что некая внеземная цивилизация уже давно внимательно и с беспокойством следит за его, Вайнгартена В.А., научной деятельностью. Что последняя работа упомянутого Вайнгартена вызывает у них особую тревогу. Что он, рыжий человечек, уполномочен предложить Вайнгартену В.А. немедленно свернуть упомянутую работу, а все материалы по ней уничтожить… – Пока он мне все это излагал, – говорил Вайнгартен, страшно тараща глаза и выпячивая челюсть, – я, отцы, думал только об одном: как этот гад проник в квартиру без ключа. Тем более что дверь у меня была на задвижке... Неужели, думаю, это Светкин хахаль, которому стало невмоготу под диваном? Ну, думаю, сейчас я тебя отметелю... Но пока я все это думал, этот рыжий гад кончил свои речи и... – Вайнгартен сделал эффектную паузу. – Вылетел в окно... – сказал Малянов сквозь зубы. – Вот тебе! – Вайнгартен, не стесняясь ребенка, сделал малопристойный жест. – Никуда он не вылетал. Он просто исчез! – Валька... – сказал Малянов. – Я тебе говорю, старик, вот так он сидел передо мной на столе... я как раз примерялся въехать ему по сопатке, не вставая... и вдруг его нет! Как в кино, знаешь? – Вайнгартен схватил последний кусок осетрины и затолкал его в пасть. |
И тут случилось четвертое, и последнее, явление в квартире, когда Степа, совсем уже сползший на пол, ослабевшей рукой царапал притолоку. Прямо из зеркала трюмо вышел маленький, но необыкновенно широкоплечий, в котелке на голове и с торчащим изо рта клыком, безобразящим и без того невиданно мерзкую физиономию. И при этом еще огненно-рыжий. – Я, – вступил в разговор этот новый, – вообще не понимаю, как он попал в директора, – рыжий гнусавил все больше и больше, – он такой же директор, как я архиерей! – Ты не похож на архиерея, Азазелло, – заметил кот, накладывая себе сосисек на тарелку. – Я это и говорю, – прогнусил рыжий и, повернувшись к Воланду, добавил почтительно: – Разрешите, мессир, его выкинуть ко всем чертям из Москвы? – Брысь!! – вдруг рявкнул кот, вздыбив шерсть. И тогда спальня завертелась вокруг Степы, и он ударился о притолоку головой и, теряя сознание, подумал: «Я умираю...» |
| Высокий, совсем молодой парень в мокром плаще и с мокрыми светлыми волосами равнодушно объявил: «Телеграмма, прошу расписаться...» Я взял у него огрызок карандаша и, приложив квитанцию к стене, написал дату и время по его подсказке, затем расписался, вернул карандаш и квитанцию, поблагодарил и закрыл дверь. Я знал, что ничего хорошего ждать нельзя. Тут же в прихожей, под яркой пятисотсвечовой лампой, я развернул телеграмму и прочитал ее. Телеграмма была от тещи. «ВЫЛЕТАЕМ С БОБКОЙ ЗАВТРА ВСТРЕЧАЙТЕ РЕЙС 425 БОБКА МОЛЧИТ НАРУШАЕТ ГОМОЕПАТИЧЕСКОЕ МИРОЗДАНИЕ ЦЕЛУЮ МАМА». И ниже была приклеена полоска: «ГОМЕОПАТИЧЕСКОЕ МИРОЗДАНИЕ ТАК». |
В этот самый момент в кабинет вошла женщина в форменной куртке, в фуражке, в черной юбке и в тапочках. Из маленькой сумки на поясе женщина вынула беленький квадратик и тетрадь и спросила: – Где тут Варенуха? Сверхмолния вам. Распишитесь. Варенуха чиркнул какую-то закорючку в тетради у женщины, и лишь только дверь за той захлопнулась, вскрыл квадратик. Прочитав телеграмму, он поморгал глазами и передал квадратик Римскому. В телеграмме было напечатано следующее: «Ялты Москву Варьете сегодня половину двенадцатого угрозыск явился шатен ночной сорочке брюках без сапог психический назвался Лиходеевым директором Варьете молнируйте Ялтинский розыск где директор Лиходеев». |
| И тут я услышал, как в замке входной двери поворачивается ключ. Я, наверное, стал белый, а может быть, даже синий, потому что Вечеровский вдруг тревожно подался ко мне и тихо проговорил: – Спокойно, Дима, спокойно... Я с тобой. Я едва слышал его. Там, в прихожей, открылась вторая дверь, зашуршала одежда, послышались быстрые шаги, отчаянно завопил Калям, и – я все еще сидел как деревянный – запыхавшийся Иркин голос произнес: «Калямушка...» И сразу же: – Димка! Не помню, как меня вынесло в коридор. Я схватил Ирку в охапку, стиснул ее, прижался (Ирка, Ирка!), вдохнул запах знакомых духов. У нее были мокрые щеки, и она тоже бормотала что-то странное: «Ты живой, господи... Что я только не думала! Димка!» Потом мы опомнились. Во всяком случае, я опомнился. То есть до меня окончательно дошло, что это она, и дошло, что она бормочет. И мой аморфный деревенящий ужас сменился вполне конкретным житейским испугом. Я поставил ее на ноги, отстранился, вгляделся в заплаканное лицо (оно было даже не подмазано) и спросил: – Что случилось, Ирка? Почему ты здесь? Бобка? По-моему, она меня не слушала. Она цеплялась за мои руки, лихорадочно шарила мокрыми глазами по моему лицу и все повторяла: – Я же чуть с ума не сошла... Я думала, что уже и не успею... Что же это такое... |
В это время в окно кто-то стал царапаться тихо. Сердце мое прыгнуло, и я, погрузив последнюю тетрадь в огонь, бросился отворять. Кирпичные ступеньки вели из подвала к двери на двор. Спотыкаясь, я подбежал к ней и тихо спросил: – Кто там? И голос, ее голос, ответил мне: – Это я. Не помня как, я совладал с цепью и ключом. Лишь только она шагнула внутрь, она припала ко мне, вся мокрая, с мокрыми щеками и развившимися волосами, дрожащая. Я мог произнести только слово: – Ты... ты? – и голос мой прервался, и мы побежали вниз. Она освободилась в передней от пальто, и мы быстро вошли в первую комнату. Тихо вскрикнув, она голыми руками выбросила из печки на пол последнее, что там оставалось, пачку, которая занялась снизу. Дым наполнил комнату сейчас же. Я ногами затоптал огонь, а она повалилась на диван и заплакала неудержимо и судорожно. Когда она утихла, я сказал: – Я возненавидел этот роман, и я боюсь. Я болен. Мне страшно. Она поднялась и заговорила: – Боже, как ты болен. За что это, за что? Но я тебя спасу, я тебя спасу. Что же это такое? Я видел ее вспухшие от дыму и плача глаза, чувствовал, как холодные руки гладят мне лоб. – Я тебя вылечу, вылечу, – бормотала она, впиваясь мне в плечи, – ты восстановишь его. Зачем, зачем я не оставила у себя один экземпляр! |
| Я никого не встретил на лестнице, только между седьмым и восьмым этажами сидел, скорчившись на ступеньках, какой-то маленький жалкий человечек, положивши рядом с собою серую старомодную шляпу. Я осторожно обошел его и стал подниматься дальше, и вдруг он сказал: – Не ходите туда, Дмитрий Алексеевич... Я остановился и посмотрел на него. Это был Глухов. – Не ходите туда сейчас, – повторил он. – Не надо. Он встал, подобрал свою шляпу, с трудом распрямился, держась за поясницу, и я увидел, что лицо у него вымазано чем-то черным – то ли грязью, то ли сажей, – смешные очки перекошены, а маленький рот плотно сжат, словно он терпит сильную боль… Он не обернулся и не ответил. Я стоял и слушал, как он шаркает по ступенькам, спускаясь все ниже и ниже, слушал до тех пор, пока глубоко внизу не заскрипела, распахиваясь, дверь. Затем дверь бухнула, и снова стало тихо. |
Пробежав еще один пролет, Поплавский сел на деревянный диванчик на площадке и перевел дух. Какой-то малюсенький пожилой человечек с необыкновенно печальным лицом, в чесунчовом старинном костюме и твердой соломенной шляпе с зеленой лентой, подымаясь вверх по лестнице, остановился возле Поплавского. – Позвольте вас спросить, гражданин, – с грустью осведомился человечек в чесунче, – где квартира номер пятьдесят? – Выше! – отрывисто ответил Поплавский. – Покорнейше вас благодарю, гражданин, – так же грустно сказал человечек и пошел вверх, а Поплавский поднялся и побежал вниз. |
| После третьего стакана Димочка рассказал анекдот о двух петухах – просто к слову пришлось, – и Лидочка очень хохотала и махала на Димочку голой рукой. Между прочим, женщины, пьющие ледяное красное, как-то особенно хорошеют. Они становятся где-то похожи на ведьм. Где именно? Где-то. Прекрасное слово – где-то. Вы где-то свинья. Обожаю этот оборот. Лидочка порадовала общество анекдотами пляжными. Анекдоты были, честно говоря, довольно средние, и рассказывать Лидочка не умела вовсе, но зато она умела хохотать, и зубки у нее были белые как сахар. |
Степа старался что-то припомнить, но припоминалось только одно – что, кажется, вчера и неизвестно где он стоял с салфеткой в руке и пытался поцеловать какую-то даму, причем обещал ей, что на другой день, и ровно в полдень, придет к ней в гости. На тридцатилетнюю Маргариту из зеркала глядела от природы кудрявая черноволосая женщина лет двадцати, безудержно хохочущая, скалящая зубы. |
| 8. «...чем у меня. Билет на аэровокзале она, конечно, не достала. Прорвалась, размахивая телеграммой, к начальнику, тот выдал ей какую-то бумажку, но толку от этой бумажки было чуть – и самолетов в порту не было, а когда они появлялись, то летели не туда. В конце концов, отчаявшись, она села в самолет, который доставил ее в Харьков. Там все началось сначала, но плюс ко всему в Харькове шел проливной дождь, и только под вечер ей удалось добраться до Москвы на грузовом самолете, который вез холодильники и гробы. В Москве дело пошло легче. Из Домодедова она помчалась в Шереметьево, и в конце концов ей удалось добраться до Ленинграда в пилотской кабине. За все это время она не съела ни крошки, и половину всего этого времени она проревела. Даже засыпая, она жалобно грозилась, что завтра же с утра отправится на почту, призовет на помощь милицию и уж выяснит, чья это работа, какие гады это натворили. Я, естественно, поддакивал, что да, конечно, мы этого так не оставим, за такие штучки нужно морду бить, и даже не морду бить, а просто сажать, и, конечно, я не стал ей говорить, что почта такие телеграммы без соответствующих справок не принимает, что пошутить таким вот образом в наше время, слава богу, просто невозможно и что, скорее всего, эту телеграмму вообще никто не посылал, а телетайп на почте в Одессе отпечатал ее совершенно самостоятельно. | Правда, угрозыск Ялты утверждал, что он принимал босого Степу и телеграммы насчет Степы в Москву слал, но ни одной копии этих телеграмм в делах никак не обнаружилось, из чего был сделан печальный, но совершенно несокрушимый вывод, что гипнотизерская банда обладает способностью гипнотизировать на громадном расстоянии, и притом не только отдельных лиц, но и целые группы их. При этих условиях преступники могли свести с ума людей с самой стойкой психической организацией. |
| Мы уже сидели в большой комнате перед распахнутым окном – она в кресле, а я на ковре рядом, прижавшись щекой к ее колену, – и тут оказалось, что за окном – гроза, фиолетовая туча развалилась над крышами, хлещет ливень, и свирепые молнии ввинчиваются в темя двенадцатиэтажника, уходя в него без остатка. Крупные холодные брызги шлепались в подоконник, залетали в комнату, порывы ветра вздували желтые шторы, а мы сидели неподвижно, и она тихонько гладила меня по волосам. А я испытывал огромное облегчение. Выговорился. Избавился от половины тяжести. И теперь отдыхал, прижав лицо к ее гладкому загорелому колену. Гром грохотал почти непрерывно, и разговаривать было трудно, да, в общем-то, мне и не хотелось больше разговаривать. | Гроза, о которой говорил Воланд, уже скоплялась на горизонте. Черная туча поднялась на западе и до половины отрезала солнце. Потом она накрыла его целиком. На террасе посвежело. Еще через некоторое время стало темно. Эта тьма, пришедшая с запада, накрыла громадный город. Исчезли мосты, дворцы. Все пропало, как будто этого никогда не было на свете. Через все небо пробежала одна огненная нитка. Потом город потряс удар. Он повторился, и началась гроза. Воланд перестал быть видим во мгле. |
| …сухая кожа туго обтягивала лицо, и были обнажены верхние зубы, белые, острые – то ли в улыбке, то ли в страдальческом оскале. Это ведьма была там, под простыней. Не помня себя, я схватил ее за голое плечо и потряс. Ирка мгновенно проснулась, распахнула свои глазищи и невнятно проговорила: «Димкин, ты чего? Болит что-нибудь?..» Господи, Ирка! Конечно, Ирка. Что за бред? «Я храпела, да?» – спросила Ирка сонным голосом и заснула снова. | – Все в порядке, – сказал Азазелло. Через мгновение он был возле поверженных любовников. Маргарита лежала, уткнувшись лицом в коврик. Своими железными руками Азазелло повернул ее как куклу, лицом к себе и вгляделся в нее. На его глазах лицо отравленной менялось. Даже в наступавших грозовых сумерках видно было, как исчезало ее временное ведьмино косоглазие и жестокость и буйность черт. Лицо покойной посветлело и, наконец, смягчилось, и оскал ее стал не хищным, а просто женственным страдальческим оскалом. |
| Гроза уходила. Туча, неторопливо свертываясь, уплывала на север, открывая затянутое серой мглой небо, с которого лился уже не ливень, а сыпал мелкий серенький дождик. | Грозу унесло без следа, и, аркой перекинувшись через всю Москву, стояла в небе разноцветная радуга, пила воду из Москвы-реки. На высоте, на холме, между двумя рощами виднелись три темных силуэта. Воланд, Коровьев и Бегемот сидели на черных конях в седлах, глядя на раскинувшийся за рекою город с ломаным солнцем, сверкающим в тысячах окон, обращенных на запад, на пряничные башни девичьего монастыря. |
Вот что попалось сегодня в супермаркете:
Отдельное наслаждение доставляет фрактальность: Mehlwurmmehlwurmmehl... Конечно, все это эко, био, альтернативный источник протеина и прочие словеса. И мне было бы даже любопытно попробовать. Но сдается мне, что я могу с точностью примерно 99% угадать, как родилась эта остроумная идея.
Примерно так же, думаю, как идея ирландского рагу Джорджа, пиццы, рыбного соуса и сыра касу марцу. «Не выбрасывать же».
Я придумала, как приручить мелки для волос! 
А то мне все никак не удавалось с ними подружиться. Они пачкают руки, ложатся неравномерно, крошатся, пылят, выпадают из коробочки.
Если волосы завиты или как-то приподняты от корней, предписанный способ нанесения их вытягивает и прибивает всю пышность. А если сначала нанести мелок, а потом уже завивать-укладывать – то половина осыплется, как пыльца у бабочки.
Кисть! Нужно взять кисть для пудры или для румян, а то и для теней (если нужно совсем тонкие пряди обработать). Набираю пигмент на кисть и смело наношу поверх готовой прически :-) Волоски у кисти мягкие, деликатные, ничего не портят и не мнут. Может, это дает не максимальную яркость, но мне хватает. Вполне можно добиться вот такого эффекта:
Все больше оправдываются надежды, что младшая дочь наследует мою, как бы это сказать, логоцентричность – хотя бы отчасти.
Первые росточки проклюнулись уже давно – например, когда она сама придумала перемешивать строчки из разных стихов: «Он примчался на перрон, сел в отцепленный вагон – тут букашки и козявки вылезают из-под лавки». Или, сидя на бортике бассейна, минут сорок устраивала мне импровизационный рэп-баттл (не берусь передать содержание, но лилось потоком, в ритм и даже в рифму).
Вставить к месту подходящую цитату из мультика или из книжки – тоже легко.
Дальше – больше: теперь Елизавета моя научилась литературным шуткам.
Хотела, чтобы я принесла «Вниз по волшебной реке», а я по ошибке притащила «Чиполлино»: они у нас одного формата, и обложка в схожей гамме, и вообще я уже устала. Говорю:
– Ой, случайно «Чиполлино» прихватила.
Молниеносный ответ:
– Не заплакала?
Или вот читаем «Хоббита», и Торин говорит: «Мы понимаем ваше беспокойство, мистер Бэггинс».
Слушатель, лёжа в пижаме под одеялом, начинает рассуждать:
– Вот бывает Ваше Величество, Ваше Высочество, Ваше Святейшество. А ещё, значит, Ваше Беспокойство, – и хохочет.
Ура-ура! Будет с кем поделиться:
Поняла, что меня больше всего раздражает в уборке. Вот что: очень выматывает постоянная перенастройка, переключение между разными формами, размерами и объемами. Тут широко, тут узко, тут надо что-то переставить, тут уголочек, где надо другую насадку на пылесос, тут статуэточка, тут провода, тут леший бродит :-) Куда проще было бы протирать, пылесосить, гладить, если бы это были только ровные, однородные прямоугольники: комнаты без мебели, пустые полки, простыни.
Вот наведение порядка (ordnen) – это как раз приятно, это созидание. А уборка (putzen) – тоска зеленая. Так что сейчас я desperately seeking домработницу (эпопея, достойная отдельного поста) и стараюсь сводить домашнюю работу к приготовлению еды, стирке и мытью посуды.
Ищу человека для небольшой работы: нужно вычитать правила настольной игры, переведенные с русского на английский. Нужен именно носитель, у кого английский родной (и желательно British, а не American) – тот, кто сможет сказать «Да, тут в принципе переведено верно, но сейчас чаще говорят вот так-то». Люди с очень-очень хорошим неродным английским у нас есть, они уже выловили всех «блох», каких смогли, теперь надо бы довести продукт до совершенства.
Пишите в комментарии или в личку, заранее спасибо!
Снова весна, снова на Корфу собираемся, снова мне хочется поделиться своим любимым местом отдыха – виллой, куда мы поедем уже то ли в пятый, то ли в шестой раз, уже сбилась со счета. Почувствовать себя немного Дарреллом – это мне никогда не надоедает.
Вот ссылка на страницу виллы в каталоге HomeAway: https://www.homeaway.com/vacation-rental/p7595222
Вот мой давний пост с подробностями: https://blogo-go.livejournal.com/159760.html
В этом году мне некогда и неохота заниматься посредничеством, поэтому все мои коммерческие заходы в том посте можно пропустить мимо ушей, и читать его как более детальный рассказ о вилле, совершенно бескорыстный. Просто хочется, чтобы у хороших людей было как можно больше хороших гостей :-)
К тому же у меня за последнее время появилось много онлайн-френдов из Европы, Германии, кому проще, быстрее и дешевле доехать до Корфу, чем россиянам.
Кому интересно – тому я отвечу на все уточняющие вопросы с превеликим удовольствием: поболтать про Корфу мне всегда в радость :-)
Вот человек, который звонит в дверь, хотя у него есть ключи. Возможно, это
Обладатель нестандартного IQ. То ли около 70 – просчитать на один шаг вперед никак. То ли больше 130 – рассеянный профессор, погруженный в теорию струн. Раз за разом он кладет ключи в самый глубокий и неудобный карман или просто в самый низ сумки, а потом заваливает их картошкой, подгузниками, йогуртами, корзинами, картинами, картонками, и каждый раз это становится для него сюрпризом. Господи, ну почему мне опять так трудно достать ключи!
Или это бедный котик, у него лапки. Котик не может открыть дверь сам, если дома уже кто-то есть. Котику надо помочь, котика надо впустить. Котик вообще не очень любит вот это ваше «сам».
Или это attention whore. Я пришел, я звоню в дверь! Мне наплевать, что вы там переворачиваете блины, сидите в туалете или слушаете музыку. Всем столпиться в сенях и встречать Меня! Допускается также выбегать навстречу.
Возможно также, что это высокомерный контролер. Я знаю, что вы тут без меня устроили бардак и апокалипсис. Но я великодушно даю вам еще несколько секунд, чтобы замести следы и пощадить мои нервы.
***
Напротив, человек, который пользуется ключами, предусмотрителен, трудолюбив, самодостаточен и наделен здоровым любопытством и бесстрашием: он готов увидеть весь бардак и всех голых девушек сына своими глазами.
Тут бы еще запилить опрос - а как у вас? ключики? звоночек? – да боюсь, что он уже будет недостоверен :-)
В этом году выходят два фильма, два признания в любви. Оба трейлера – укол счастья: подступают горячие, опаловые слезы (с), сердце мягко сжимают в сильной горсти, потом подотпускают.
Вот первый:
В конце – всем слышно? – рифма и переход ко второму. "There is more than just a friendship - it's an alliance. An invincible alliance. A fellowship" – и четыре уходящих силуэта.
Вот второй:
Хорошо, когда ставят памятники моим любимым: рукотворные, нерукотворные, движущиеся, неподвижные – все равно.
Правь, Британия. Удиви нас еще раз своей суперспособностью – наводить золотые сны-туманы на весь земной шар: Бард, Профессор, Четверка, Гарри. Десятки - калибром чуть меньше. Спасибо вам, островитяне.
В «Малышах» была очередная дискуссия про желание иметь много детей и про предрасположенность к материнству. Четыреста комментов, все довольно бурно. Когда начали обсуждать готовность жить реальной жизнью, выплыла формулировка «обслуживание подопечного (животного или человека)».
Ух, в сердцевинку попали! Как зубцами вилки по тарелке, пенопластом об пенопласт. Вот к чему у меня абсолютно никаких ни склонностей, ни способностей. Хуже и бессмысленней – разве что политика.
Если очень надо – ну да, могу. И даже на каком-то приемлемом уровне могу (по легендам, пленные немцы тоже качественно строили – не получалась у них полная халтура). Но по-пушкински:
Вздыхать и думать про себя… (продолжение все знают)
Помню, к совершеннолетию я знала, как сдавать сессии и как начать зарабатывать деньги. После института сразу ушла от родителей на съемную квартиру, все там устраивала и платила сама – вот это казалось обязательным и естественным. Но подселить в эту квартиру беспомощных котяток или бабушек даже мысли не возникало, как-то не чувствовалось в них нехватки.
Как хорошо, что есть интернет, а в нем – онлайн-магазины, а в них – безналичные платежи. А то как бы я, сидя в Германии, послала маме цветочную корзинку в Зеленоград? Я-то больше люблю спонтанные праздники, а не календарные (спонтанные – действительно проблеск счастья, а календарные – сплошной менеджмент), но для мамы это важно.
Френдлентой навеяло, любопытно покопаться.
Допустим, вы собираете гостей на большую вечеринку или устраиваете собрание клуба. Один из гостей вам не нравится. Ведет себя нагловато, тянет одеяло на себя, подпускает «шпильки», провоцирует перепалки. Вы не выходите из роли радушного хозяина, продолжаете общаться ровно со всеми, но решаете этого персонажа больше не приглашать. О чем и пишете через несколько дней на своей страничке или в групповом чате.
После чего персонаж и сочувствующие осуждают вас: не за бан как таковой, а за то, что бан был заочным и задним числом. Вот формулировки:
Хозяева так его боятся, что, общаясь лицом к лицу, могут только заискивать, а на прямой конфликт пойти не могут. А потом, набравшись смелости в его отсутствие, изыскивают предлог, чтобы избавиться от него, причем не уведомив лично – такое поведение выглядит как трусость.
Ничто в поведении хозяев бана не предвещало – это выглядит очень некрасиво вне зависимости от.
Для меня это вопрос доверия, вопрос, можно ли полагаться на неких людей: что они не будут делать гадостей у меня за спиной, а будут вести себя со мной честно и открыто даже в конфликтной ситуации, что они не сломаются и не кинут меня при первом неудобстве. Теперь я знаю, что добрые слова и улыбки хозяев в мой адрес ничего не стоят. Тебя выкинут, и о своем увольнении ты узнаешь из газет.
Пфф, меня бы такие отзывы только сильнее убедили в том, что решение принято верное. «Узнать об увольнении из газет» вообще неплохой вариант: я люблю максимально обезличивать ситуации, потенциально заряженные сильными негативными эмоциями. Лично мне-то этот modus operandi кажется как раз правильным: а) вечеринку не портим – все конкурсы, тосты и возжигания бенгальских огней идут по плану :-) б) открытого конфликта избегаем в) свою точку зрения доносим – впредь не хотим видеть Васю и тех, кто собирается вести себя аналогично. Называйте трусом сколько угодно, а я поступила так, как считала нужным. Ну, разве что можно было ничего и не писать, а просто больше не приглашать, да и все.
Но, думаю, не все согласятся. Наверняка кому-то проще получить в лицо «Вася, ты утомил. Уходи, пожалуйста»: это ж даже задорно, азартно! – можно наконец все сказать, «Видал в гробу я ваши именины!». Или действительно обратный вариант ощущается как нечестный.
P.S. Похоже, Тёма сегодня прочел тот же исходный текст, что и я :-) https://tema.livejournal.com/2961240.html#t1358804056
Про уродские садово-парковые скульптуры и про страшных сказочных героев на детских площадках много кто писал, от Варламова до Радуловой. Теперь у меня тоже есть такая фотка! Встречайте – Кот в сапогах:
И где же это нам повстречался такой котик?
Я тут повстречала взрослого человека. Не каждый день бывает. В этот раз таким человеком оказалась Сюзанна, директор дочкиного детского садика.
Мы обсуждали нагрузку и занятия, время от времени переходя с немецкого на английский (там, где мне не хватало немецких слов). И когда я сказала «I wouldn’t like to spoil it», она заметила, что не знает слова «spoil». Каково, а? Я выкрутилась с помощью «schlechter machen», но речь не об этом. Вот так спокойно, ровно, без смущения признать, что чего-то не знаешь – это очень-очень круто и по-взрослому.
Мне она всегда нравилась: дружелюбная, внимательная, образованная. После первой же встречи дала нам место в садике, видит и ценит все таланты моей дочери – лапочка, а не директор. А тут прямо еще 10 очков уважения Гриффиндору. Я вот не такая. Моя первая реакция – сделать вид, что я все поняла: это на автомате, как отдернуть руку от горячего. А потом недосчитаться важной информации или потратить время, добывая ее окольными путями. Отслеживаю, воспитываю, заставляю себя открыть рот и переспросить.
![[sticky post]](https://www.livejournal.com/img/icon_sticky.png?v=11043 "[sticky post]"){kind=icon}
,