Blogo-go

С гордостью представляю: сегодня открылся предзаказ на мою книгу «Корфу. Дарреллы» на портале Boomstarter – https://boomstarter.ru/projects/948268/putevoditel_korfu_darrelly



Любовь к Дарреллу, к его книгам, к острову Корфу, ставшему моим местом силы, давно стала частью меня. И она просто не могла остаться вещью в себе, но должна была во что-то вылиться и превратиться. Вот, превращается в путеводитель. Вся информация – многократно проверена, источники – надежны, локации – исхожены собственными ногами.

В книге будет шесть глав:

• Где они жили – про их знаменитые разноцветные дома


• Где они бывали – про упомянутые в книгах пляжи, деревушки, островки, дворцы, озера и т.д.


• Город – город на Корфу один-единственный, он же столица, и там немало даррелловских мест, от «Швейцарского пансионата» до любимых ресторанчиков Ларри


• Персонажи и прототипы: кем все эти люди – смешные родственники, друзья и знакомые, – были в реальной жизни, чем они занимались и чем запомнились


• Возвращения – Дарреллы не раз возвращались на Корфу после войны, посещали прежние места и осваивали новые


• …И другие звери: кто водится на Корфу сейчас и где лучше всего наблюдать за местной фауной?

Формат 17х24 см, цветные иллюстрации, 100 страниц (возможно, будет и больше). К каждой книге будет прилагаться карта со знаменитой фразой «Предупреждаем: бакены, отмечающие мели, часто оказываются здесь не на своих местах, поэтому морякам во время плавания у этих берегов надо быть осмотрительней».

Выход из печати – вторая половина августа 2019 года. Массового тиража НЕ ПЛАНИРУЕТСЯ, эта книга не будет лежать в «Озоне», «Лабиринте» и в каждом «Доме книги». Напечатаю столько, сколько будет предзаказов – ну, плюс еще какое-то количество для обязательной рассылки в центральные библиотеки и на подарки друзьям и бабушкам.

Кому по каким-то причинам не очень удобен Boomstarter, тот может заказать путеводитель напрямую у меня (переводом с карты на карту, присылайте заявки на почту blogo-mail@mail.ru). Варианты предзаказа будут те же самые, привожу их под катом.

( Варианты предзаказаCollapse )

Репост приветствуется! Или лучше даже так: за репост скидка 15% на любой вариант при заказе у меня. Welcome!

Гедонист, пацифист, граммар-наци.

( Стихотворение:Collapse )

( Песня:Collapse )

А также:

,

Был у меня когда-то попугай – волнистый, зеленый. Звали его Кешей. Ел он все, что предложат – просо, овес, зеленую травку, яблоки, морковь и огурцы. Прожил лет пятнадцать и никогда не страдал отсутствием аппетита. Я думала, это норма.

А недавно мы купили нового попугая – волнистого, зеленого, назвали Кешей. Набили ему всю клетку разнообразным кормом, а он ест только просо и только в колосках. День за днем – только просо в колосках. Когда кончается очередной колосок – начинает громко орать: непорядок, мол, несите следующий. Другой доступный корм при этом совершенно игнорирует. То же самое просо, но россыпью – мимо, овес – отказать, всякие палочки-лакомства с витаминами для перьев – не замечает, яблоки, морковку и огурцы – не пробует. Даже свой минеральный камень не скребет клювом. Однолюб какой-то.

Укоготакоебыло? Может волнистый попугайчик жить и не тужить на одних просяных колосках всю жизнь? Или надо отобрать у него колоски и посмотреть, уморит он себя голодом или отважится съесть что-то новенькое? Так жалко птичку-то.

Смотрю из окна в другое окно – что там за комочек в моем ящичке для настурций? Если птица, отчего не шевелится? Живая ли?

Пошла посмотреть – точно, птичка. Похоже, синица-подросток, слеток. Свалился буквально с неба: выше нас деревьев нет, только крыша. Первый охотничий порыв – затащить в дом, присвоить, накормить и приручить. Хорошо, что удалось сдержаться. Птенец не выглядел несчастным: посидел-посидел, поглядел на меня без страха, отдохнул, слегка удобрил мои настурции и полетел дальше – а что, маховые перья уже отросли, можно и полетать.

Расти большой!

Сначала я приведу здесь одно из прекраснейших признаний в любви всех времен. Петрарка, Данте, Шекспир и Пушкин с уважением расступаются, чтобы дать место равному.

Я видел тысячи закатов и восходов: на земле, когда солнце заливало золотистым светом леса и горы; на море, когда кровавый апельсин погружался или выныривал из разноцветных облаков над бескрайним океаном. Я видел тысячи лун: осенние луны, напоминавшие золотые монеты; зимние луны, белоснежные, словно лед; молодые луны, похожие на перья лебедят.

Я видел моря – разноцветные, словно шелк, и ярко-голубые, как грудка зимородка, прозрачные, как стекло, и темные, мрачные, покрытые пеной, бушующие и непокорные.

Я ощущал на лице ветер, прилетевший с Южного полюса, тоскливый и рыдающий, как потерявшийся ребенок. Я чувствовал ветер, теплый и нежный, как дыхание возлюбленной. Морской бриз приносил мне запах соли и гниющих водорослей. Ветер тропического леса был пронизан ароматами леса, запахом миллионов цветов. В моей жизни были и шторма, безжалостно терзающие океан, и нежные, тихие ветерки, ласкающие кожу, как лапка котенка.

Я знал тишину: холодную земную тишину на дне только что вырытого колодца; безжалостную, каменную тишину глубокой пещеры; горячую, одурманивающую полуденную тишину, когда все замерло и погрузилось в молчание под палящими лучами солнца; тишину, наступающую, когда заканчивается великая музыка.

Я слышал пронзительные крики летних цикад, которые буквально проникают в твои кости. Я слышал кваканье древесных лягушек, такое же сложное, словно кантата Баха. Я видел миллионы изумрудных светлячков, перелетающих с ветки на ветку. Я слышал крики кеа над серыми ледниками. Они переругивались, спеша к морю, как старики. Я слышал хриплые крики сов. Я слышал, как морские котики соблазняют своих гладких, золотистых подруг, слышал сухое стакатто гремучих змей, пронзительный писк летучих мышей и властные грудные звуки, издаваемые горделивыми лесными оленями. Я слышал, как волки воют на луну зимой, как медведи заставляют лес содрогаться от своего рева. Я слышал писк, ворчание и мурлыканье тысяч разноцветных рыбок на коралловых рифах.

Я видел сверкающих колибри над малиновыми цветами. Они жужжали, как целый рой пчел. Я видел летучих рыб, стремительно проносящихся над синими волнами как серебристые стрелы. Входя в воду, они оставляли за собой дрожащую серебряную линию. Я видел, как колпицы летят домой, словно малиновые полотнища, проносящиеся в небе. Я видел китов, черных, как деготь, всплывающих среди васильково-синего моря и выпускающих версальские фонтаны с каждым выдохом. Я видел бабочек, порхающих между цветов под лучами жаркого солнца. Я видел тигров, яростно спаривающихся среди высокой травы. На меня набрасывался разъяренный ворон, черный и блестящий, словно копыто дьявола. Я лежал в теплой, словно парное молоко, и нежной, как шелк, воде, а вокруг меня резвились дельфины. Я видел тысячи животных и тысячи замечательных мест… но –

Все это я сделал без тебя. Это моя беда.
Все это я хочу сделать с тобой. Это моя радость.
Все это я с радостью бы отдал за одно мгновенье рядом с тобой, за твою улыбку, твой голос, твои глаза, твои волосы, губы, тело. За твой удивительный, живой разум, открывать сокровища которого доставляет мне такую радость.

Женщина, которой были посвящены эти слова, только что написала мне письмо. Возможно, мы скоро встретимся. Скорее всего, мы будем сотрудничать. Доктор Ли Даррелл, урожденная Макджордж. 

Вот выставить в галерее такой постер и назвать его «Утро», так все спрашивать будут: и что ж тут утреннего? Совсем это современное искусство ку-ку.



ОК, полное название – «Вид из кровати через пять секунд после пробуждения». Понравился мне этот ритм цвета и плоскостей.

Что-то последние пару недель прямо эпидемия. Интернет-писатели придумали себе новое правило: после первого слова в предложении обязательно ставится запятая.
Раньше тоже попадалось, но теперь косяком идет:
Художник, задумал новую картину.
Сегодня, завершился показ сериала «Игра престолов».
Прогресс, не стоит на месте.

Это, наверное, закон сохранения запятых. Если где-то убыло («Люди которые нас удивили»), где-то же и прибыть должно.

Буду неймингом заниматься. Меня идеи распирают.

Вот, например, у Астрид Линдгрен есть книжка «Мио, мой Мио!». А в немецком Mio – это «миллион» (женского рода). Смешиваем, взбалтываем – получаем рекламу какой-нибудь лотереи: на пошлом ярко-желтом фоне чувак с восторженной улыбкой идиота ловит евро, летящие сверху, прижимает к груди пачки купюр и восклицает:

Или пусть будет сериал, местный аналог «Секретных материалов». Или про полицейских и маньяков, про самые леденящие и жуткие преступления века. На плакате крутые напарники-ГГ стоят такие спиной к спине, лицом к зрителю, в руках стволы, по бокам взрывы, кровища и жуткие рожи. Название:

А вот – слоган для какого-нибудь общества русско-немецкой дружбы. Или для рекламы боксерского поединка либо матча «Россия – Германия». Кричалка такая, чтоб скандировать:


А если надо придумать псевдоитальянский бренд типа «Карло Пазолини», то я и это могу:

Фильм, часть седьмая – тут можно поесть,
Потому что я не смотрел предыдущие шесть.

Ага, ни шесть, ни семь – вообще ни одной серии не видела. Мемы – знаю, разборы костюмов и сценографии – читала, а так – нет.
На самом деле гордиться тут нечем. Это не продуманная поза –  «все с ума посходили, а я нормальный», – а банально времени не хватает. Не вмещается в жизнь все занимательное, хоть тресни. Так и зарождается отсталость: не успеваешь смотреть, читать, слушать новинки – и потихоньку покрываешься мхом.

С другой стороны, будь у меня даже океан времени, просмотр сериалов, пожалуй, вошел бы только во вторую сотню списка. И вообще а) Джордж Мартин – это продюсер «Битлз» б) мне достаточно книги.

Больше всего на свете меня бесит, когда покупаешь картошку фри, а тебе кладут Mayo-und-Ketchup прямо сверху. Получается, сверху вся картошка перемазана толстым слоем, а по бокам и снизу соуса вечно не хватает. Особенно тупо получается, если эту картошку продают в бумажном кульке. Ну что за дикарство. Рядом, рядом надо класть! Или на отдельную тарелочку.

Всё, решено: хватит это терпеть! Буду теперь просить делать так, как мне надо. Авось постепенно приучатся.

Вариант «не есть трэш» в данном случае не предлагаем: это guilty pleasure детей в разных походах и поездках. Пусть себе едят.

Опять мне пытаются рассказать, как прекрасны трудности. Как они закаляют нас и делают лучшей версией себя. «Бла-бла-бла, все, что не убивает меня, делает меня сильнее». Ну, может, и сильнее. Но хуже.

Вот тут об этом прекрасно рассказано:

(Что же, я хочу быть как Бараш или Ежик? Не-а, как Кар-Карыч: он вообще ни сном ни духом, сидит в долине, музицирует и пишет картины.)

И вот тут:

В преданьях северных племен, живущих в сумерках берложных,
Где на поселок пять имен, и то все больше односложных,
Где не снимают лыж и шуб, гордятся запахом тяжелым,
Поют, не разжимая губ, и жиром мажутся моржовым,
Где краток день, как «Отче наш», где хрусток наст и воздух жесток, —
Есть непременный персонаж, обычно девочка–подросток.
На фоне сверстниц и подруг она загадочна, как полюс,
Кичится белизною рук и чернотой косы по пояс,
Кривит высокомерно рот с припухшей нижнею губою,
Не любит будничных забот и все любуется собою.

И вот она чешет длинные косы, вот она холит свои персты,
Покуда вьюга лепит торосы, пока поземка змеит хвосты,
И вот она щурит черное око — телом упруга, станом пряма, —
А мать пеняет ей: «Лежебока!» и скорбно делает все сама.

Но тут сюжет меняет ход, ломаясь в целях воспитанья,
И для красотки настает черед крутого испытанья.
Иль проклянет ее шаман, давно косившийся угрюмо
На дерзкий лик и стройный стан («Чума на оба ваши чума!»),
Иль выгонят отец и мать (мораль на севере сурова) —
И дочь останется стонать без пропитания и крова,
Иль вьюга разметет очаг и вышвырнет ее в ненастье —
За эту искорку в очах, за эти косы и запястья, —
Перевернет ее каяк, заставит плакать и бояться —
Зане природа в тех краях не поощряет тунеядца.

И вот она принимает муки, и вот рыдает дни напролет,
И вот она ранит белые руки о жгучий снег и о вечный лед,
И вот осваивает в испуге добычу ворвани и мехов,
И отдает свои косы вьюге во искупленье своих грехов,
Поскольку много ли чукче прока в белой руке и черной косе,
И трудится, не поднимая ока, и начинает пахнуть, как все.

И торжествуют наконец законы равенства и рода,
И улыбается отец, и усмиряется погода,
И воцаряется уют, и в круг свивается прямая,
И люди севера поют, упрямых губ не разжимая, —
Она ж сидит себе в углу, как обретенная икона,
И колет пальцы об иглу, для подтверждения закона.

И только я до сих пор рыдаю среди ликования и родства,
Хотя давно уже соблюдаю все их привычки и торжества, —
О высшем даре блаженной лени, что побеждает тоску и страх,
О нежеланьи пасти оленей, об этих косах и о перстах!
Нас обточили беспощадно, процедили в решето, —
Ну я-то что, ну я-то ладно, но ты, родная моя, за что?
О где вы, где вы, мои косы, где вы, где вы, мои персты?
Кругом гниющие отбросы и разрушенные мосты,
И жизнь разменивается, заканчиваясь, и зарева встают,
И люди севера, раскачиваясь, поют, поют, поют.

…приглашают почтить память Станислава Петрова. «В 1983 году он спас жизнь миллионам человек, в том числе жителям нашего города. Во вторую годовщину его смерти мы установим в парке мемориальную табличку; приедут почетные гости – его дети из Москвы. Это первый в Германии знак признательности ему. Приглашаем всех принять участие».



Это личная инициатива Карла Шумахера, обычного жителя соседнего города Оберхаузен. Поступок Петрова когда-то так впечатлил его, что он съездил в Россию, познакомился с ним, собирал вырезки из газет, создал сайт, посвященный этому человеку.

Что же сделал Петров? Гугл расскажет подробно, а я уж вкратце: предотвратил Третью мировую войну. 26 сентября 1983 года он, подполковник, дежурил на командном пункте, и тут компьютер сообщил о запуске ракет с американской базы.
Разгар холодной войны. Совсем недавно сбит тот самый южнокорейский «Боинг». На принятие решения – минуты: если это не ложное срабатывание, то надо срочно передавать информацию по цепочке, запускать весь процесс ответного удара – активировать «ядерный чемоданчик» Верховного главнокомандующего, разблокировать пусковые механизмы ракет, нажимать на кнопки.
Но Станислав Петров проанализировал все данные, разобрался и решил, что срабатывание ложное. Так и сообщил начальству. И ракеты не взлетели.

Ошеломительная история, очень мощная. Она как-то сразу про все:
Про нравственный закон внутри нас. Чтобы управление твоими действиями не брала на себя первобытная удаль: эх, вот сейчас и жахнем, полетит радиоактивный пепел по закоулочкам!
Про профессионализм. Был бы неуч – как распознал бы? Как отличил бы настоящую тревогу от ложной?
Про ответственность. Не побояться вот такую ответственность взять на себя – мужество беспримерное. Силища. Человечище.
Наконец, про везение: принять решение, сделать выбор на такой развилке – и оказаться правым. Только подумать о том, что он мог ошибиться. Но не ошибся – значит, избранник судьбы.

А еще я Толкиена вспоминаю. Жалость остановила руку Бильбо, когда враг был в его власти – «без крайней нужды убивать нельзя» – и через это спаслось все Средиземье. Один в поле воин. Кто-то жил, чтобы «соль передать», а Станислав Петров – ну вот так.

И уж если лучшая война – та, которая не состоялась, то 26 сентября тоже вполне себе День Победы. Вот запомню и буду праздновать.

Что там мурлычет себе под нос ребенок, сидя на горшке? Песенку мамонтенка? О нет. Заклятье Кольца, да еще на чистом мордорском наречии:
Эш назг дурбатулук,
Эш назг гимбатул…

– Ты только посмотри, до чего глупы теперь все романы; я уверена, что и ты мог бы написать роман.
Джером К. Джером, «Наброски для романа»

Когда я встречалась с Дарьей, администратором ресторана и отеля «White House», она подарила мне книгу «Дом с видом на Корфу» – очевидно, с намеком: видите, как лестно про нас пишут, надеюсь, вы напишете не хуже. Книга эта (сборник путевых заметок) и впрямь сплошной комплимент Белому Дому, и наверняка издана полностью или частично на дарьины деньги: заметки про Корфу вынесены вперед, на обложке фото Белого Дома, логотип Белого Дома и проч. Взялась я читать – что ни глава, то радость, что ни страница, то мем.

Во-первых, автор думает, что Белый Дом в Калами – это и есть Белоснежный дом, дом №3 Джерри Даррелла. Разубедить автора некому (Дарья сотоварищи с милым коммерческим лукавством не акцентируют внимание на истинном положении дел), и тот безнаказанно морочит голову читателю.

Дальше – веселее.

Автор посвящает своих спутников в тайны греческой мифологии: «Крестьяне верят, что под Рождество все калликанзаросы подземного мира собираются вместе и пилят гигантскую сосну, ствол который держит земную твердь. Каждый год они почти достигают успеха, и только возглас «Христос воскрес!» спасает всех нас от падения». Долгонько пилят, однако.

Автор награждает Лоренса Даррелла нобелевкой по литературе. Интересно, что бы тот на это сказал? Моя версия:



Совершает географические открытия: «Узкий семиметровый перешеек соединял полуостров Пелопоннес с материком». А что, зато обороняться удобно!

Пытается сочинить лимерик (ритм и орфография сохранены):
Жила девица в России,
И сколько б ее не просили,
Предлагая весь мир,
Запомнить, где Лир,
А где Lear,
Не смогла эта дура в России!

Автор у нас вообще волшебник слова:
Если заплыть далеко, так, чтобы вода доставала до шеи, то можно увидеть всю деревушку разом.
Спагетти развивались на вилке, как флаг, и так далее, там еще много, все не упомню.

Автор заставляет Елизавету I по второму разу открывать Тринити-колледж, хотя это уже сделал ее папа.

Автора заносит в паб «Орел и дитя», и там он рождает шедевр: «Здесь Толкиен и Кэрол по вторникам сочиняли ландшафты Средиземья и Нарнии – видимо, наперегонки».

А ведь автор добрый. Трогательно пишет о щенке, о ребенке, внимательно вглядывается в цветы и улочки. Он открыт миру и любопытен. Славная была бы книжка, если б ее создал вчерашний школьник, взявший свой gap year, чтобы перевести дыхание и посмотреть мир. Да, с русским у него не очень, с английским тоже, историю-географию частенько прогуливал, но ничего – пообтешется, наберется ума, начнет писать не только с любовью, но и со знанием.

Но это пишет Елена Зелинская, дама 65 лет - журналист, писатель, президент Общероссийской общественной организации работников СМИ «МедиаСоюз» и ведущая телеканала «Спас». Человек с юношеских лет работает со словом, горячо любит это дело и считает своим призванием.

Да, журналист – вот такая скрупулезная работа с фактами (Даррелл, перешеек, Толкиен - с Кэролом, а Кэрол - с одной «р» и «л»).
Да, писатель – вот такой русский язык (спагетти развиваются, сколько б ее не просили).
Да, канал «Спас» – вот такое у нас Рождество, Христос воскрес!

Грустно, девушки.

Ах да, «попадая языком в ткань повествования» – это тоже цитата. Полностью фраза звучит так: «Кефир – это, попадая языком в ткань повествования, Ахиллесова пята нашего семейства». Образно, да? Точно валенок облизал. Волшебник слова, я ж говорю.

Новые знания – еще немного, и я буду называть себя главным русским специалистом по жизни Дарреллов на Корфу :-)

Новый праздник, греческая Пасха – мостовые в красных черепках от горшков, разбитых «на счастье», гигантские свечи, оркестры, огни.



Новый адепт – младшая дочь решила, что она хочет жить на Корфу несколько лет, и что ей вообще нужна там вилла с бассейном.



Новое место – Антиниотисса.



Новые впечатления – ураган на Пантократоре. Я настроилась не чувствовать холод: получилось.

Новые рецепты – пасхальный суп целихурва с зеленью и козлятиной, и просто запеченный молочный козленок. Раньше только в магазинах видела «Схемы разделки баранины и козлятины», пробовать не приходилось. Вкусно!

Новые духи в коллекцию travel-сетов – Moschino.

А все остальное – старое, все на месте: тихий дом в три этажа, пятьдесят оттенков и фактур зелени в саду, старые знакомые – «Калимера! Вы снова приехали!», рыбный рынок и город ласточек, похожий на дворец без потолка.



Ну, вернулись вот. Встраиваемся заново в иное – более светлое и меньшее – пространство, в четкое время (на Корфу-то часы наблюдать невозможно). Снова можно бросать в унитаз «хартию» (бумагу) и набирать воду в чайник из-под крана. Немецкий вот надо вспомнить, а то три недели говорила на языке великой империи, над которой не заходит солнце. Бонус: муж летел в отпуск попозже, вдогонку, и пока он жил без нас, вылизал дом до такой чистоты, что прямо захотелось бросить все это домохозяйство на него, раз такой талант у человека. А мне теперь книгу до августа кровь из носу надо сделать, а то в этом году издать не успею.

«Это был высокий, просторный венецианский особняк с выцветшими бледно-желтыми стенами, зелеными ставнями и буровато-красной крышей. Он стоял на холме у моря в окружении заброшенных оливковых рощ и безмолвных садов, где росли лимоны и апельсины. Все здесь наводило на грустные мысли о прошлом: дом с облупленными, потрескавшимися стенами, огромные гулкие комнаты, веранды, засыпанные прошлогодними листьями и так густо заплетенные виноградом, что в нижнем этаже постоянно держались зеленые сумерки. С одной стороны тянулся маленький, запущенный садик с каменной оградой и чугунными ржавыми воротами. Там над заросшими дорожками раскинулись розы, анемоны, герань, а мандариновые деревья были так густо усыпаны цветами, что от их запаха кружилась голова. В цитрусовых садах все было тихо и спокойно, только гудение пчел доносилось оттуда да изредка птичий щебет. Заброшенный дом постепенно ветшал, и все вокруг приходило в запустение на этом холме, обращенном к сияющему морю и к темным, изрезанным горам Албании. Все тут лежало как бы в полусне, напоенное весенним солнцем и отданное во власть мхам, папоротникам и зарослям мелких поганок.»

Сегодня я стояла в этом дворе под этими стенами. Помыкавшись у запертых ворот со стороны дороги, мы зашли со стороны пляжа, я побрела по мелководью и выбралась на пристань, с которой некогда спускали на воду «Бутла Толстогузого». Там как раз грелась на солнышке целая семья. Мне разрешили фотографировать, меня пустили в сад (храни, Господи, Грецию от всяческих Datenschutz!). Там - пасхальная суета: накрывают стол, барашек румянится на вертеле, большая компания собирается к обеду. На меня смотрят равнодушно: привыкли, видать. Снимаю, откланиваюсь, желаю счастливой Пасхи и приятного аппетита.

А хороша вилла! Прямо у моря, с видом на прозрачнейший, лазоревый залив. Повезло нам, повезло - в первый же день охоты повезло! То ли ещё будет: у меня в списке ещё пара десятков даррелловских мест. Путеводителю - быть!

Так рано я этого ещё никогда не делала. И вот - двадцатого апреля холодное Ионическое море приняло нас. Показало морских звёзд, ежей и раков-отшельников. Прожарило солнцем и ветром. Окружило красотой со всех сторон: волны, скалы, таинственные лестницы, медовые цветы. А потом развесило звезды и накормило в тесной маленькой таверне, где шумные англичане праздновали чей-то день рождения, где чинно обедала тихая немецкая семья и где мы заняли два предпоследних столика, а последний достался двум девушкам-мотоциклисткам. И где - конечно же - обнаружилась книжка My family and other animals с иллюстрациями автора и с рукописными пометками, как найти даррелловские виллы. На ловца и зверь!

Удивительное дело - на Корфу никто из нас никогда не простужается: хоть в холоднющей воде сиди, хоть под дождем и ветром гуляй. Наоборот, все уши-горла-носы выздоравливают и очищаются, вот прям ощутимо. Морской воздух, наверное.

Мне проще лечь в пять утра, чем встать :-) Но ради Корфу можно сделать исключение - самолёт ждать не будет. У меня на ближайшие три недели большие планы:
- показать, подарить этот остров ещё одной дочери - младшей, и целой семье наших друзей
- отпраздновать католическую Пасху (поиск яиц и все такое)
- отпраздновать греческую Пасху (и вообще посмотреть, как это делают корфиоты - любопытно!)
- отпраздновать День рождения младшей дочки (это уже становится хорошей традицией: если ребёнку исполняется 5 - празднуем на Корфу)
- самое главное - носиться по всему острову в поисках информации для путеводителя «Корфу. Дарреллы», который я задумала давно и наконец собираюсь выпустить этим летом. Увлекательнейшее дело!

Все, пойду будить своих совушек :-)

Увидеть сообщение от заказчика уже давно сданного проекта – тревожный звоночек. Сердце екает. Ничего хорошего такое сообщение не сулит. В лучшем случае «У нас появились новые данные, давайте их включим в текст, срочно-срочно, сколько стоит?» – ладно, текущие дела двигать всегда не с руки, но можно заработать. А то бывало «Все плохо!!! Тут обнаружилась фатальная, нет, ФАТАЛЬНАЯ ошибка, наша концепция СОВЕРШЕННО изменилась, мы все возвращаем, вы должны переделать!!!» – иногда и правда бывали ошибки, но чаще желание бесплатно проехаться по второму разу. Отказать-то нетрудно, но осадочек остается так себе.

В общем, открываю. А там –
люди отмечают, насколько хорошо структурирован текст
благодарю от всей души, приятно было работать
сделано и с душой, и с пониманием, и в срок
буду Вас рекомендовать и сама обращаться

Мурлыкаю, распушившись :-) Это я редактировала биографию маршала, дедушки заказчицы. Потрясающая жизнь – и очень сложный текст: 400 страниц, написанных еще в восьмидесятые годы (тяжелый канцелярит, великая Партия, армия-освободительница, гитлеровские полчища, американская военщина). Надо было перевести книгу на нейтраль, сделать читаемой и «вживить» туда воспоминания детей и внуков, написанные совсем другим языком. Получилось! Отдельное спасибо вам, френды, кто помог с набором текста – если бы не вы, в сроки я могла бы и не уложиться. Вот теперь ко Дню Победы выйдет хорошая книжка.

Это всегда слишком быстро. Что, уже? Тюльпаны отцвели, распустилась сирень? Эй, нельзя ли помедленнее?

Я ни разу не была тем, кто первым выходит из дома в футболке. Первым надевает сандалии на босу ногу. Устраивает первый пикник на свежей травке, тащит лимонад и бадминтон. Они уже в тренде, а я опаздываю! – это как-то свербит.

Зимой не так. Меня не будоражат чужие елки и гирлянды на окнах. Наоборот, нравится откладывать все это на потом, чтобы зимний дух не приелся еще в ноябре.

Не то весна. Другие уже в шортах на самокатах, а у меня лежат шарфы, стоят ботинки на меху. Пора жить, а я еще не готова.