Из интервью с самой собой

– Чего, по Вашему мнению, очень недостает людям?

– Добродушия. Причем даже не доброты, а именно добродушия. Прекраснодушия, если хотите. То есть доверия к миру и нетребовательности к окружающим.
А вот что у нас в избытке, так это антипод добродушия – уязвленность.

– Уязвимость?

– Нет, уязвленность. Разница такая же, как между нежностью и изнеженностью. Уязвленный человек носится с самим собой, как курица с яйцом (про писаную торбу уж не будем). Лелеет свою уязвленность. Ни о каком доверии к миру тут речи уже не идет, а к окружающим требования ого-го какие. Уязвленный человек уже почти ничего не замечает, не слышит музыки, не видит природы, он целиком погружен в человеческое в самом худшем его изводе: «Не на наш ли счет вы грызете ноготь, сэр?» Кругом крутятся галактики, а уязвленный сидит и глядит на свой пуп – и не ради постижения галактик, нет: он выковыривает оттуда огрызки тех ногтей, еще какие-то комочки – что-то ему не так подали, не так сказали, не так предложили, не теми словами похвалили и так далее.

Где уязвленность, там добра не жди. Допустим, Монтекки и Капулетти и впрямь решили примириться над гробом детей. Если на первом общем пиру их станет осенять добродушие, то там будут шутки, танцы и пьяные песни. Если уязвленность – пиши пропало: всё припомнят друг другу, и скоро прольется новая кровь, всё окажется зря.

– А Вы сами?...
– Увы. Сейчас уже реже, перевоспитала себя, а раньше – сплошь и рядом. Представьте: девушка лет двадцати пяти орет по телефону чуть ли не матом, лицо перекошено, на губах вот-вот пена появится: как же, типография привезет календарики с опозданием на один день! Календарики, без которых определенно перевернется мир. Календарики на раздачу, которые будут потом годами валяться в ящиках стола вместе с остальным хламом или в тот же день окажутся в урне. Света белого не видела, рычала на людей – и все из-за календариков. Это все она, уязвленность: мне недодали! Таких примеров было много. За какие-то юношеские пьянки-гулянки и прочие глупости мне совершенно не стыдно, а вот за это – очень.

Я даже думаю… Помните, всё становилось лучше? Рушили стены, строились мосты, появилось много книг и свобод, Пол Маккартни в Москву приезжал… А потом вся эта благость опять стала схлопываться, причем по всему миру. Я не специалист, я исключительно про ощущение: «становится лучше» – «становится хуже». Возможно, мы упустили шанс на долгие светлые времена именно потому, что таких «девушек с перекошенным лицом» было много, потому что добродушие так и не стало нашим знаменем. Потому что мы лелеяли нашу уязвленность, все поголовно – от мам в школьных чатиках до президентов.