Я – волонтер Пушкинского!

То есть Музея изобразительных искусств имени Пушкина.

В детстве я приезжала сюда с родителями: тьма Египетского зала – Анубис, человеческая голова, мумия кошки; ассирийские быки, фаюмские портреты, импрессионисты. Мы выходили через боковую дверь на Колымажный – вечерело, и почему-то всегда мела метель.
Завораживала  связь всего со всем: Греция – Пушкин – Цветаев – Цветаева-…

Я возвращался,
На Волхонке
Лежали черные ручьи.

Я до сих пор его люблю. Люблю его академизм и традиционность – видно, что привито в детстве, то навсегда – основа, норма: ни один «Гараж» не затмит для меня Пушкинского.

Стараюсь не пропускать там ни одной интересной выставки.

Туда ходит в изостудию моя старшая дочь. Классно, кстати, составлена программа – на каждом занятии они и работают за мольбертами, и ходят на экскурсию по залам.

Могла ли я не откликнуться на объявление о наборе волонтеров? Нет, не могла – не попробовала, стала бы жалеть. Заполнила анкету, сходила на собеседование. Буду теперь работать с текстами (то, что люблю! умею!) – глядишь, допустят меня и до подписей к экспонатам, ужо повыведу я там опечатки!
И пропуск в Музей у меня будет, как у сотрудника.

***********************
Кстати, там сейчас проходит небольшая, но милая выставка «Новая жизнь старых мастеров»: Музей понемногу открывает запасники, и параллельно готовит новое, отдельное здание, куда переедет все искусство второго тысячелетия нашей эры – от рождения живописи до появления импрессионистов.
На выставке - прекрасные испанцы (Сурбаран, Эль Греко, Мурильо), сплошь подражательные немцы и австрийцы.
Позабавило «Наказание Марсия» Иоганна Лисса: экий коренастый Аполлон со вторым подбородком! – не иначе, писан с баварского юноши кровь-с-молоком.



«Пейзаж с дворцовым парком» Шинкеля: вроде штамп на штампе – купы дерев с выписанными листочками, фонтан, закат, облачка. Но схвачено вот это «как грустна вечерняя земля», свет поверх, тени в низинах. Хорошо.



А вот лучшее – Мурильо ,«Иосиф с младенцем Христом». Посмотрите на Иосифа – это само отцовство, Отец вообще: у него в жизни появилось чудо, откуда – неизвестно, что с ним делать – непонятно, но можно любить, любоваться мягкой щекой и крохотным ушком, крепко придерживать – потому что чудо еще нетвердо стоит на ножках.
А малыш! Любопытный, доверчивый, такой настоящий ребенок. И пушистое тихое сияние над пушистой головкой – только-только занимается, будто заря, будто это просто игра света и тени.