Blogo-go

Давным-давно красный граф Алексей Толстой рассказал мне в «Гиперболоиде инженера Гарина», что бывает два вида шика:

«У Сюзанны хороший материал, но никогда использовать его она не сможет. Сюзанна не чувствует современности. Экое диво – кружевные панталоны и утренняя ванна из молока. Старо, – для провинциальных пожарных. Нет, клянусь горчичным газом, который выжег мне спину у дома паромщика на Изере, современная проститутка, если хочет быть шикарной, должна поставить в спальне радиоаппарат, учиться боксу, стать колючей, как военная проволока, тренированной, как восемнадцатилетний мальчишка, уметь ходить на руках и прыгать с двадцати метров в воду. Она должна посещать собрания фашистов, разговаривать об отравляющих газах и менять любовников каждую неделю, чтобы не приучить их к свинству. А моя, изволите ли видеть, лежит в молочной ванне, как норвежская семга, и мечтает о сельскохозяйственной ферме в четыре гектара. Пошлая дура, – у нее за плечами публичный дом».

«В прессе появились заметки о приезде в Нью-Йорк самой умной, самой красивой в Европе женщины, которая соединяет профессию балерины с увлечением самой модной наукой химией и даже, вместо банальных бриллиантов, носит ожерелье из хрустальных шариков, наполненных светящимся газом. Эти шарики подействовали на воображение американцев».

Вот так, значит. Панталоны или бокс, банальные бриллианты или светящиеся шарики, Vertu или iPhone , пестрая блузка Лу – «вся в вышивке!» – или «серое безобразие» Нэнси, Анастасия Волочкова или Тильда Суинтон. Потом всю жизнь так и колеблешься между этими полюсами – они же оба шикарные! Вот выбираешь, скажем, свадебное платье, и глаза разбегаются. Хочется то узкое, гладкое, совсем простое – к нему бы пошли светящиеся шарики! Но и то принцессное, золоченое, с кринолином тоже хочется! Но Алексей Николаевич сказал «а-та-та!» (а там и Николай Васильевич поддакнул «Ах, это нехорошо, фестончики»), поэтому долго думать нечего – берем узкое и гладкое.

А кому-то Алексей Николаевич не указ. Кто-то, может, его и не читал никогда.

Пишет Старобинец (мой антипод, мой эметик): https://www.facebook.com/anja.starobinets/posts/5341992052493543
«Слабому, напуганному, ущербному» – ааа, теперь это будет мой личный мем. Это ж надо так сформулировать, чтобы вышло настолько дивное «распространение взглядов и идей, возбуждающих чувство неприязни к группе лиц», чтобы захотелось перейти на другую сторону улицы и не в коем случае не попасть в ее список хороших.
«Со скалы он слабого не столкнет, может даже и пожалеть, преодолевая брезгливость»: «брезгливость» оставим на совести автора, но какие варианты, если жалеть – мало? Сделать нравственным ориентиром и мерилом всех вещей? Так не вытянет же. Не годится этот С-Н-У на место шерстяного волчары, чтобы прокладывать путь в снегу: у того мощные лапищи, а тут – лапки.

***
Глаза женщины загорелись.
— Я понимаю вашу иронию, профессор, мы сейчас уйдем… Только я, как заведующий культотделом дома…
— За-ве-дующая, — поправил ее Филипп Филиппович.
— Хочу предложить вам, — тут женщина из-за пазухи вытащила несколько ярких и мокрых от снега журналов, — взять несколько журналов в пользу детей Германии. По полтиннику штука.
— Нет, не возьму, — кратко ответил Филипп Филиппович, покосившись на журналы.
Совершенное изумление выразилось на лицах, а женщина покрылась клюквенным налетом.
— Почему же вы отказываетесь?
— Не хочу.
— Вы не сочувствуете детям Германии?
— Сочувствую.
— Жалеете по полтиннику?
— Нет.
— Так почему же?
— Не хочу.
Помолчали.

***
Судя всех по себе, я думаю так: не исключено,  что профессор-то мог и вправду сочувствовать детям Германии, и даже купить ради них пару журналов – но только не по указке Швондера сотоварищи. «Не хочу».
Сразу вслед – другая мысль: нынешнее массовое понуждение к эмпатии выглядит не менее жалко и неприятно, чем понуждение к любви. «Я стою у тебя под окнами, я пишу про тебя стихи, я лайкаю тебя сердечками, я больше ни с кем не танцую, я связала тебе шарфик – почему ты до сих пор меня не полюбил?!»
Почему-почему. По кочану. Давно надо бы сказать «Отлезь, дура», да воспитание не позволяет. И ведь у тебя могли быть шансы, ты объективно очень даже, если б не эти шарфики, эти умильные собачьи глазки, буэээ.
Эмпатия – чудо, как и любовь. Требовать ее нельзя. Если один человек из миллиарда тебя любит, это отличный результат. С эмпатией-симпатией та же история, вымогательство тут – жульничество.

И да, чтоб отдельно не писать: «пока лично вас не коснется, не почувствуете» – это тоже норма. Не всем быть Умными Эльзами, и слава богу. Большинство все-таки открывает зонтик, когда дождь уже начался, а до того момента предпочитает ходить со свободными руками.

Так что нет, не «эмпатия», не «ответственность» и тем более не «забота», слово-триггер: уж слишком быстро оно превращает теплое в душное, просто катализатор какой-то.
Людей нашего склада надо брать другим маркетинговым набором. Что-то типа:

• Стойкость


• «И это пройдет»


• См. Киплинг, «If…»


• Спокойный среди бурь


• И это тоже на пользу твоей миссии


• Ну побудь супергероем, кто ж как не ты


• Новый материал для наблюдений, в том числе за собой

Не очень мне верится в «стеклянный потолок» для женщин. Может, верилось бы больше, если б я смотрела на другие вершины. На генералов, банкиров, капитанов и режиссеров. Да и то.

Но это все ерунда. Самая высокая вершина – стать властителем дум и создателем легенд.
Только такой карьере можно позавидовать. В нашем веке до таких высот вообще поднялся только один человек, и это женщина.



P.S. Так хочется писать много и длинно - да тут каникулы, чтоб их!

Спасибо всем, кто ответил и поделился своими ассоциациями. Я затеяла это, чтобы поточнее ответить себе на два вопроса:
– Менять ли имя?
– На какое?

Ответ на первый вопрос – скорее да. Положительных коннотаций мало: «девочка-отличница с кучей поклонников, вызывающая зависть подружек» (неплохо; совершенно неожиданно) и «веселая». Остальные:
– себе на уме, может быть, интриганка или кокетка
– жестокая, неприятная
– мещаночка с хорошим аппетитом, аккуратная и жадноватая
– худущая и непутевая, всклоченная какая-то, коза шалая
– замужем, двое детей, работает, ни черта не успевает, но болтает по телефону с подругами и обсуждает <успешную Нину – птицу высокого полета>

Не очень, н-да. Никто, однако, не судит мое имя строже, чем я сама. Люба, Любовь, Любаша, Любаня. Ох, куда деться от фонетики. Мягкие Л, Ю, утыкающиеся в это Б – вот тебе и бесформенность, и туповатость, непропеченное тесто. «Hа берегу реки доярка доила корову, а в воде отражалось все наоборот» - так и тут: чей это коровий влажный взгляд? Кто обернулся на оклик «Любаня»? Корова, доярка или обе? – и не разберешь.
Ну, или Брайтон-бич, цыганочка Любаша с выходом, Любовь Успенская. Меха на кружевах, разъезжающийся пьяный рот: «ты поешь как соловей – может, выйдешь на Бродвей».

Даже если смотреть на этот набор-салат благосклонным взглядом, то по архетипам, про которые пишет та же hloflo, получается Славный малый, Простодушный, а если даже Любовник (Эстет), то какой-то дешевый, дискотека 90-х.

Это не я вообще. Не то, что я несу в себе и не то, что я хочу нести. Мне нужен Творец, Мудрец, Герой и Маг, увенчанные Правителем. А еще лучше мой собственный, придуманный лично для себя, bespoke-архетип «Царственный трикстер»: хочу - на троне сижу, законы устанавливаю, хочу – пойду бабочек ловить и сочинять анонимные частушки 18+, и Микки Маус на моем облачении вышит золотой нитью, лалами и смарагдами.
Так что Нина – это хорошо. Холодная, строгая, изысканная, стильная, модная стерва, дизайнер, модель, актриса, певица, без детей, бурная личная жизнь.
Анна – тоже отлично. Статус определенный, вес в обществе; знающая себе цену, уверенная. Хорошая осанка. Сильная, волевая, главная героиня, сдержанная, королевская. Царственное имя. - это я все вас цитирую.
Или Ава, Ада (Гарднер, Набоков). Ирина (радуга). Рина, Лина.

Ирония судьбы: этой царственной «Анной» я уже наградила свою старшую дочь. И стоит ли удивляться: ей не нравится. «У тебя, мама, лучше». С ней не согласна младшая, царственная Елизавета: «Хочу быть Аней». Так что не исключено, что мы все поменяемся по кругу :-)

И минутка самоиронии (я ж прекрасно понимаю, что это хоть и серьезно, но смехотворно). Кстати, Нюша – это ведь тоже Анна :-)

Когда shakko_kitsune публикует пост о современном искусстве, через пять минут в комментах появляется Он:

Я когда-то писала про свой роман с немецким языком. Нонеча - не то что давеча. Учу вот.

При ближайшем рассмотрении немецкий - нечто среднее между русским и английским: как в русском, есть падежи и склонения (с артиклями, бррр), изменения по родам и числам. И более вольная структура предложения, и меньше времен, не то что в английском. Но, как и в английском - система вспомогательных и модальных глаголов. Похожая схема составления вопросов. И множество общих корней, конечно.

Ну, понеслась:

Sie - это и «она», и «они», и «Вы». Переводим по контексту, значит.
У «девочки» артикль среднего рода: das Mädchen. ДевочкО.
Образование множественного числа дюжиной разных способов. Сюда даже соваться пока не буду. Что запомню, то запомню.
Так, числительные. Как всегда, второй десяток самый небанальный. Ну, мы его мнемоникой:
  одиннадцать эльфов - elf
  цверг женился на вервольфе, было у них двенадцать детей - zwölf
Schlange - змея, логично.
Туман, туманность - Nebel. Понятно, это латынь: nebulа. Уж нет ли тут родства с нашим «небом»?
Рождество - как родное: Weihnacht. Вайнах; вай, нах!
Brille - очки, значит, повысили в звании по сравнению с английским: там они просто стекляшки (glasses), а тут родня бриллиантам.
Schwarzfahren - проезд без билета; интересно, афрогерманцы еще не требуют переименовать это слово?

А вот особенно интересный момент, люблю такие вещи безумно. Язык ведь многое говорит о создавшем его народе, верно? В словах отражается характер нации. И вот, немецкий язык таков, что его носители могут потрогать ближайшее будущее руками: у них «morgen» - это и «завтра», и «утро»! Выходит, утро - это то самое время, когда «завтра» уже наступило: вот оно, вокруг тебя, если собирался сделать что-то «завтра» - начинай. Будущее не отодвигается все время, в него вполне можно попасть, и уже трудновато все откладывать да откладывать «на завтра».
Глаголы, кстати, в настоящем и будущем времени тоже одинаково пишутся и звучат.
И пусть я выступлю в роли Задорнова, но вижу тут прямую связь с успехами германской нации, с легендарным орднунгом, пунктуальностью и деловитостью.

Мне самое главное - отпустить спасательный круг английского и барахтаться без него. Ничего, тут неглубоко, не утонешь. Я ведь уже могу сказать по-немецки, что плохо говорю по-немецки :-)
Уже вижу структуру предложения на уровне «глокой куздры»: вот подлежащее, вот сказуемое-глагол, вот прилагательные, числительные, предлоги. Вооружаюсь словарем, перевожу корни - alles klar!
Кстати, очень удачный учебник купила - 16 уроков Петрова. Логично, четко, структурированно - немецкий так сам и лезет в голову. Попробовала сама, а потом пошла и купила еще две штуки, дочке и маме: там письменные задания прямо в книге надо делать, а ксерить - не то.

Самый ужас, как всегда, аудирование - воспринимать со слуха. Когда сказать что-то можешь, а понять собеседника - пока никак. Особенно без мимики, без картинки вообще - например, по телефону. Но родительское собрание в садике отсидела, не умерла, даже кое-что спросила и получила ответ (но за дублирующие распечатки им особое спасибо, конечно).
Ничего-ничего. Языки - это такое место, где я в себя верю. И какой же это кайф - утомительный, но кайф, - когда в мозг льются потоки нужной информации со всех сторон, а он впитивает, перерабатывает. Включается на полную мощность! К концу дня - как после хорошей пробежки или заплыва на скорость. Изнеможение, хоть выжимай. Но это классно. Genau.

Бывает, что у женщины есть постоянный любовник, к которому она регулярно ездит. Живет свою основную жизнь с Васей, все у них стабильно, и так же стабильно она раз в год покупает билет на море (всегда «туда и обратно», «только туда» - никогда), где ждет ее Султан-Ахмет. Или другой Вася - скажем, из Питера. Потом они разъезжаются, время от времени пишут письма, и - до встречи в новом году!

Так и у меня. Большую часть года, если я имею дело с иностранным языком, то это английский. Моя давняя любовь, верный друг, надежный кусок хлеба, красавец. Но каждую осень на пару недель в октябре я уезжаю в Германию и кручу романчик с немецким.

Я его не знаю, я его не учу. Он – «вещь необязательная и оттого приятная» (Ф. Искандер). Мне нравится, как он звучит, нравятся пропорции жесткости и мягкости - как горные пики и зеленые долы. Нравится угадывать значения (alles klar, genau); в ресторане не просить ни английского, ни русского меню. Люблю немецкие слова-поезда. Люблю пробовать самостоятельно строить фразы: подряд удаются две-три бытовые формулы, потом приходится переходить на английский. Люблю предполагать: «похоже, это идеома», «кажется, здесь неологизм, построенный на сходстве корней».

А самое красивое немецкое слово знаете какое? Профессору Толкиену, как помнится, прекраснейшим из английских казалось cellar door - дверь подвала. А я влюблена в звучание «нойн-унд-цвайнцихь» - «двадцать девять». Что за ритм! Что за сладость для нёба это мягкое «х’»!

Женщина – негр этого мира, прав был Джон Леннон.

Когда прозвонил будильник, я повернулась и увидела, что вторая половина постели нетронута, пуста. Он даже не приходил, не ложился.
Мне сразу стало всё ясно – где и как мой муж провел эту ночь.

Я заглянула в рабочую комнату, и догадки мои подтвердились. Две полимерные фигурки были уже готовы, 3D-принтер жужжал, достраивая третью, муж, азартно протирая слипающиеся глаза, крутил на экране ноутбука еще одну модель в координатной сетке. Ну конечно, принтер же только вчера доставили – как можно спать, когда в этой коробке новые открытия и неизведанные возможности!

Такой чистой, жирной, огромной зависти я не испытывала давно.

Всю ночь сидеть над интересным, не отрываясь. Начинать понедельник в субботу – потому что потом можно будет проспать вторник и среду напролет. Днем он хотел пойти оформить кое-какие документы, вечером у него корпоратив – но все это можно подвинуть-отменить ради нового проекта, ради перспективы. И ведь у него снова получится самореализация плюс прибыль, снова все выстрелит.

Я вот об этом писала, понятно?! Я тоже хочу могу знаю в себе потенциал – загораться, придумывать, пробовать новое. Но я знаю, что в дробных дневных делах меня никто не подменит: заказать подгузники – дойти до прачечной – что у нас на ужин – не забыть чешки для танцев – закапать носы – позвонить в школу – разобрать сумки – посадить среди цветов сорок розовых кустов – а вот теперь можешь сделать что-нибудь для души, девочка. Десяти минут тебе хватит?
И это у меня еще няня есть. Без нее бы вообще вешалка.
Лучше бы я с детства голову в небеса не задирала. Помышляла б только о кюхе да киндерах. Да щей горшок, да сам большой.
Зачем, зачем даже бабушкины соседки из деревни, куда я приезжала на каникулы, говорили мне «Ты какая-то особенная»?! Где, бип-вашу-растак-бип-перетак, эта особенность?! Глухие окольные тропы одни, увяз коготок. Венец свершений – стать членом родительского комитета, видимо.

Из наблюдений на прогулке.
Если бы я была девушкой в активном поиске, у меня был бы, кроме прочих, один очень простой критерий отсева негодных кандидатов.
Есть у него машина. «Мерседес», допустим. Или «Бентли». Или просто «Форд», не суть. И вот идем мы чудесным осенним вечером по арбатскому переулку к его машине, подходим, а там – глядь! – полномера прикрыто сиротской бумажкой.

Все, мальчик, до-сви-да-ни-я. Ну или ладно, так и быть – можно пару раз сходить с тобой куда-нибудь от нечего делать или использовать тебя еще каким-нибудь способом, более или менее благовидным, как фантазия подскажет. Но влюбиться? Выйти замуж? Боже упаси. Это ж ты меня будешь спрашивать про каждую лишнюю пачку прокладок и каждый лишний бриллиант в браслете. А уж если доиграемся до алиментов – поди найди тебя: колобком укатишься, ужом изовьешься, прикрываясь такой же сиротской декларацией о доходах.

То, что «миллионеры считают каждую копейку, потому они и миллионеры» - это про другое. Если бы он не оставлял свою машину на платных парковках, пользовался бы метро-такси-велосипедами – да, тут экономия и оптимизация. А влезть туда, где платить надо, и норовить не заплатить – это то самое, что я в заголовке написала.

Будет несколько записей, приводящих в порядок поток впечатлений. Не по хронологии, а по принципу «сейчас лучше пишется об этом». Общий заголовок – «Октябрь 2012». Итак, Зайка.

Много бы чести – начать с нее, но почему нет?

Впервые я увидела ее в Домодедово - мы летели в Дюссельдорф, работать на выставке. Ночь в аэропорту, да после рабочего дня не сильно располагает к болтовне, и с закрытым ртом она показалось мне одной из нас, slightly nerds: очочки, пучочек, рюкзачок. Самолет, гостиница, оформление стенда, то-сё… И вот на наш стенд пришли, пообщались и ушли первые посетители. Она и говорит:

- Вот у этого мальчика, который сейчас приходил, никогда не было девочки.

Почуяв небанальную тему, подключаюсь: да, дескать, мальчик своеобразный – за 20, а все мальчик, весь какой-то толстый и сырой, но как знать, все неоднозначно, готовлюсь цитировать стих Уфлянда про водолаза и вообще побродить по дебрям…

- Да ладно, всё точно. У меня это от мамы, дар по наследству, она мужиков насквозь видит в этом смысле. Всех моих поклонников – насквозь! «Вот этот не мужчина, больше одного раза никак, что ты с ним время теряешь. А этот небось – орёл, четыре раза за ночь?» Да, говорю, мам, в точку!

Чары развеялись, плотину прорвало. Садились ли мы в машину, занимали стол в ресторане, работали на стенде – мигом включался саундтрек женского сериала типа «Три девицы в большом городе», и сценарист этого сериала широтой кругозора не блистал:

- Вон видели, вот тот отошел – он так долго про нашу продукцию спрашивал, явно ему нравилось со мной кадриться.

- Есть у меня друг, ну просто друг, ну по пьяному делу переспали, потом в Скайпе пишем – ну, понравилось, но не очень. Так его жена прочла, обиделась почему-то.

- Тут такой на выставке говорит: «Можно тебе задать неприличный вопрос?». Да, отвечаю, наверное, про то, почему у меня три груди? А это у меня пакет с деньгами висит на шее. А спросить-то он хотел про возраст.

- Папаша ко мне собрался, так его жена вся в истерике: «Ты с ней едешь трахаться!!!». Он ей: «Дура, это ж дочь моя. Предположительно».

- Пошли мы с моим другом, венгром, в бассейн – чисто купаться, он женат. А он забыл плавки взять, и вот идем мы в магазин за плавками, а хозяин-то магазина голубой, так он этого венгра прям лапать стал – женатого, да на глазах у девушки!

- Мне одна лесбиянка сказала: «Вижу, что ты много пострадала от мужчин». Права она, ох права!

- Была я в той Австралии. Ну что там делать. Есть, спать и трахаться.

Еще раз уточню: речь идет не о пубертате. Речь идет о женщине за тридцать. О матери:

- Убежал он от меня на улице. Я догнала, по ушам надавала, потом говорю: будешь убегать – поймает тебя злой дяденька. Сначала отрежет тебе уши (он за уши – хвать!), потом выколет глазки (он глаза – руками!), а потом отрежет твою пипиську! Тут он кричит – не могу больше слушать! Но не убегал больше, нет. Потом расскажу ему, как дяденьки насилуют маленьких мальчиков. Пока рано.

- Роды стремительные были, а мне акушерка сказала, что «стремительные» и «кесарята» мир воспринимают как большую матку, типа тут все хорошо, опасностей не чуют. Так и было – весь мир ему как дом, еле прошло. Теперь растет мужчина. Базовое доверие? Не, какое доверие – обманут же!

О женщине с активной жизненной позицией:

- Познакомили меня друзья с одним. Говорят, вот лет тебе много, а не замужем. Пригласил он меня на виллу в Черногорию. Лучезарный такой, оптимист, все  время улыбается – как с другой планеты. Рассказывает – вилла за откаты построена, за какие-то деньги от выборов. «Ах ты гнида вороватая!» - сказала я. И ушла в ночь!

О православной христианке:

- Я хочу, чтобы меня похоронили в церквушке. Зайка знает, в какой, я ему так и сказала: «Зайка, если ты любишь свою Зайку, похоронишь меня здесь»

- Как проверить, одержимый человек или нет? Если Символ веры прочитать не может, то одержимый. Зайка вот не может. Бесы, бесы…

- Не сажайте меня на угол, мне еще замуж выходить. Говоришь, нельзя христианам в приметы верить? Ох, нельзя, да только все равно они сбываются.

- Есть люди, которых я бы убила. Двое. Вернее, четверо. Мир бы стал только лучше. Искушение мне, да.

После первой оторопи я начала уж любоваться. Прекрасный экземпляр, первоклассный. Я стала троллить и поднимать на смех. Когда она – сама! – вспомнила поговорку «Или крест снимите, или трусы наденьте», меня пришлось хлопать по спине.

Потом она перестала возвращаться в гостиницу после работы – «На ночь вернусь!»; да хрен с тобой, ты главное на следующий день на выставку вернись. В аэропорту ее уже провожал голландец («Но у него девушка есть, что я его буду на два дня отбивать - лень»). Письма Зайке от Зайки строчились исправно. Термин Russische Blyadische как-то сам родился в моей голове. Она настолько бесила меня, что аж снилась. При приближении ее локтя к локтю моего мужчины меня трясло.

Но. Я могу четко отделить то, что мне было действительно ненавистно – бабские разговоры, сосредоточенные на, мнэ-э… репродуктивной сфере. Удушливые сладкие духи. Неверность во всех смыслах – я Скорпион, меня это душит, ненавижу! Необязательно постель, достаточно танца с другим, поездки, переписки, чтобы я уже завопила «Achtung!». Проповедь «жизнь – джунгли», lupus est, как страшно жить и т.д. И весь этот торт украшен сверху православием. Вот это – убрать. Тогда Элиза Дулитл превращается в Миледи. И оставшееся раздражение будет раздражением зависти или просто – пристрастностью, притяжением. Тем, что царапает, потому что другой позволил себе то, что ты – не позволяешь.

Фигура – все как я хочу: гибкая плеть, тростинка.

Артистизм.

Легкость на подъем.

Смелость согласия и смелость отказа.

Да будь все это вложено в мужское существо – я была бы сражена наповал! Плюс чисто девичье: умение одеваться и ярко светящийся посыл «Я женщина – в первую очередь, все остальные ипостаси – потом, даже на работе».

Так что, вооружившись постулатом «Никто тебе не друг, никто тебе не враг, а каждый человек тебе великий учитель», я не прочь позволить себе немного Зайки. Духи послаще, взгляд помягче. Больше секса, меньше Интернета. Не отводить глаза. Говорить с людьми не только о деле, даже если они пришли по делу и дело это – закончено. И не бояться «уйти в ночь!», если противно.